Сегодня я с племенником иду на Птичий рынок.  Иннокентию  исполнилось  вчера 9 лет, и мама (моя сестра Ирка) подарила ему совершенно сногсшибательный  аквариум - огромный стеклянный бассейн с камушками, разбитым кораблем на дне, водорослями и прочими прибамбасами для домашних водоплавающих. Кешка долго стонал и ныл, чтобы ему купили какую-то живность, вроде хорька или хомяка, и сестра пошла по пути наименьшего сопротивления - купила емкость под животных, которые молчат, не линяют и не пахнут.

Вообще  мой племяш    постоянно озарен какими-то гениальными идеями. В прошлом  году он  мечтал уплыть на  плоту  в Ледовитый  океан - собирался охотиться на тюленей и пингвинов. Я смог его убедить, что убивать  симпатичных зверюшек ради  развлечения гнусно. Кешка проникся и решил, что тогда он  будет копить деньги на путешествие в Тибет, чтобы  самый главный лама  (он  уточнял  - самый главный Далалай)  его научил  медитированию и созерцанию, а также  гипнозу. На мой резонный вопрос «зачем?» он солидно отвечал: - Чтобы загипнотизировать Светку,  отличницу и задавалу из его класса, которая  его обзывала «рыжим аферистом».

Откуда у нас с Иркой,  жгучих брюнетов  с зелеными глазами, мог взяться такой  яркий родственник, ведает только  аллах, потому как бывший  Иркин муж  Павел был  тоже брюнетом, только  сероглазым. Вот такие шалости  эволюции.

На прошлой неделе Кешик взбрыкнул -  ему хотелось Нинтендо. Сестра была против, стояла насмерть как  немцы под Сталинградом. Кричала, что у него одни пары и пока он их не поправит, ноги  этой  Нинтенды в ее доме не будет. Я дипломатично помалкивал. Моя подруга Люська,  дамочка с педагогическим образованием, постоянно нудила, что  я балую своего племянника, и из него вырастет  паразит и  эгоист,   приходилось  отшучиваться, мол, когда вырастет, с ним будет париться жена.

От категоричного отказа парень обиделся смертельно. Ночью собрал свои вещички в  рюкзачок: пистолет, подаренный ему мной на Новый год (почти как настоящий,  стреляет огненными  трассами),  накопленные  81 рубль 12 копеек,  зубную пасту и щетку  (зубы - это святое, мамина дрессировка даром не проходит), книгу о Гарри Поттере  и  пакет  сахара для хищников (расшвыривать, если они вдруг нападут в дороге).

Иннокентия Павловича  перехватили  на вокзале, о чем мне и сообщили звонком на мобильник из линейной милиции. Начинающий Хейердал  бродил вдоль поезда, следующего во Владивосток и  приставал к проводникам, чтобы его посадили  в багажный вагон, или, на худой конец, дали  доехать хотя бы  до Австралии в туалете.

Племянника  мне доставил сержант-ДПСник, сдал  с рук на руки как  срочный и очень взрывоопасный пакет, сказал осуждающе: -  Совсем вы распустили сына, папаша…    Кеша вырвался из рук сержанта и проворчал: - На себя бы посмотрели. На рубашке пуговицы нет, и штаны не по форме… 

Я пытался всучить милиционеру денежную купюру, от которой тот шарахнулся как черт от ладана. А потом отпустил племяннику символическую оплеуху и  начал звонить в школу - врать, что  Иннокентий Смирновский заболел ... А после звонка в школу пришлось врать Ирке, что  Кешу  я забрал из школы, потому что мы еще на прошлой неделе планировали с ним  пойти  на выставку роботов в Техноцентре . Сестра закатила  глаза (было слышно даже по телефону) и со вздохом сказала: - Мне бы ваши проблемы,  олухи вы царя небесного.

Почему олух я - непонятно. Я старше ее на 6 лет, это, во-первых. Я финансово обеспечен… обеспеченней  Ирки раз эдак  в 100 как минимум. У меня нет брошенных жен и несчастных детей,  долговых обязательств и заложенных квартир. Я перманентно и стопроцентно счастлив. Почти стопроцентно, ибо полностью считать себя счастливым способен только сумасшедший или круглый дурак.

Мы славно провели тогда денек: сходили в любимый Иннокентием зоопарк, поглядеть на птиц и зверей; поржали над тем, что сторож в обезьяннике и сами обезьяны чешутся совершенно одинаково,  пожевали сосиски в  тесте  и расстались  очень довольные друг другом. Может, и правда я его балую, черт его знает…

Сегодня  с утра было пасмурно,    моросил дождь,  но отложить поездку было никак нельзя. Что такое отложенная мечта - поймет даже  женщина. На рынке было немноголюдно,  продавцы  держали на руках  толстых щенков, хомяков в банках,  тарахтящих попугаев и  прочую живность.   Я протащил  Кешку мимо всех этих радостей жизни, чтобы он не тормозил. А то мало ли что - втемяшится ему в башку, что он захотел  щеночка кавказской овчарки, и потом  по квартире придется  ходить оставшуюся жизнь только боком.

Рыбок мы выбирали долго и со  вкусом. Мне нравились  полосатенькие шустрые живчики с мордой пираньи и маленькие неончики, которые   носились по  аквариуму, как живые полоски огня. Кеше нравились рыбки  с длинным хвостами и глазками навыкате, этакие  плавающие перископы  в  газовых вуалях.  В конце концов, купили по  совету продавца  угольно-черных  молинарий, придонных сомиков и забавных  канареечных  клоунов в белую полоску. Довольные приобретением и обществом друг друга, мы шлепали  к выходу по асфальту, когда  у меня   зажужжал мобильник в  кармане куртки.

Звонила Люська. Иннокентий дернул носом и отвернулся, он ее на дух не выносил, называл идиоткой,  по которой  звонит колокол. Я все надеялся, что они найдут общий язык, но  он не находился.

- Ванечка! - Люськин  голос бился в ушах, как  муха в москитной сетке. Ты не забыл, что  мы сегодня  идем в  консерваторию, такой редкий концерт пропустить нельзя, мне Мусик  достала билеты по большому блату!

Я озадаченно посопел. Этот концерт совершенно не вытанцовывался в моей памяти. Ну то есть абсолютно!! Ээээ... - начал я  отступательные маневры, - может быть, поужинаем лучше  дома?   Ты пожаришь мяска, по пивку..? 

- Иван! - голос  Люськи моментально из  ванильно-коричного превратился в  металлическую хрень, звенящую льдинками по стенам, -  Ты всегда идешь вразрез с моими желаниями!  Если я хочу на концерт - ты хочешь на футбол. Если я хочу поесть  в ресторане - ты тянешь меня домой на диван. Если я  хочу в Таиланд - ты тащишь меня   в  Ирландию.… Эгоист!     И  подозрительно утончившийся до фальцета голос  внезапно обрезался звуком  отбоя

- Нифига себе! - я обалдело посмотрел  на свою Нокию, - вот это  поворот событий. Разговор меня не особо удивил, но царапнул. С Люськой мы «встречаемся» уже больше года. Сначала я был очень увлечен этой холодноватой роскошной блондинкой. Обвораживал,  ухаживал, заваливал цветами   и подарками,  отваживал   ее поклонников. На завоевание этой крепости я убил слишком много души… Убил - ключевое слово. Сейчас же все больше начинаю вдумываться - а что, собственно, я завоевывал?  Она  начинала поговаривать о кольцах и  брачной  церемонии, а   чего хотелось мне?   Не высиживания  штанов на элитных тусовках, не  монументальных  выходов на премьеры   спектаклей, не  пускания  звездной пыли в глаза завсегдатаев модных клубов. Мне  хотелось иметь своего Кешку. Или Машку. Хотелось  иметь  заросшую  яблонями и лопухами дачу, камин, стреляющий  бликами огня, теплых  рук  женщины на шее и шепота в ухо:  - Милый, а пойдем спать?   Мда…

-  Купи кота,  парень,  - мои мысли  перебил  сиплый голос, напомнивший мне соседа по гаражу, дядю Мишу. Я никогда не видел его трезвым, и все удивлялся, а зачем ему нужна машина?  Сколько я его видел  в гараже - он  машину  всегда только чинил и никогда не садился за руль. Видимо, пьяным  пытался  ремонтировать, а трезвым - устранить последствия  ремонта. Кота мне предлагал купить низенький бомжеобразный мужичок, заросший бородой  до самого лба. Выше бороды громоздилась монументальная кепка-аэродром. На сгибе локтя он  держал  некий пуховый комок абсолютно желтого цвета, доверчиво взирающий на мир  пуговичными оранжевыми  глазами.

- Купи кота,  душа горит, - снова просипел мужик. Я никогда не собирался  держать дома никакое живое существо, которое мяукает  тошнотворно по утрам, требуя жрать, и по вечерам - требуя гулять,  но свершившийся далее акт покупки-продажи объснить можно было только сакраментально - попутал бес. Я очнулся за воротами рынка с теплой тушкой за пазухой, щекотным теплом под небритым подбородком и странным щемящим ощущением в груди.

- Вань, а ведь это не кот, - серьезно сказал мне Кешка, с каким-то восторженным изумлением взирающий на уши зонтиками, торчащие из расстегнутого ворота моей куртки, - Посмотри на глазки. Это девочка. И шерстка такая странная. Котов такого цвета не бывает!

Котенок повозился на груди и удовлетворенно мяукнул, едва слышно.

- А что они едят, эти кошки? – растерянно спросил я у пацана. Кешик со знанием дела полчаса мне объяснял, куда кошки писают, и что они едят. В машине я попробовал отцепить котенка (определение пола мы оставили на потом), но он держался за меня как за родную маму. Пришлось махнуть рукой и ехать так, с кисой за пазухой.

Не успел я открыть дверь (заедающий замок на удивление быстро открылся), котенок ловко спрыгнул на пол. Хвост трубой – отправился оглядывать мои пенаты, не такие уж и маленькие. Мы с Кешкой быстро выгрузили кошачье хозяйство, которое закупили в ближайшем магазине (песок, консервы, игрушки-когтеточки) и направились к двери: рыбки-то тоже хотели жить!

У порога меня настигло вопросительное «мяуф»? Я обернулся: кошечка (конечно, это девочка, никакой там не кот) стояла у косяка и разглядывала меня, наклонив голову. Я почему-то смущенно сказал: - Увезу Кешку с рыбками и вернусь... обживайся. Поставил плошку с водой и едой и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Вернуться получилось только к вечеру. Мы с радостным Кешей вымыли аквариум, накидали в него еще камушков и ракушек, поставили рыбий домик, включили свет и выпустили истомившихся пленников на свободу.

Ирка была счастлива: Иннокентий сидел молча и неподвижно, вперив глаза в аквариум, не требовал загадочное Нинтендо и не разрисовывал обои фломастерами. На мое «пока-пока» он только помахал мне рукой – мол, иди.

Моя капризная дверь открылась снова на удивление быстро. Странно, удивился я, что это с ней, обычно она сдавалась как Эверест – с пятой попытки. Сменить замок все не доходили руки.

На пороге сидела кошка.

- Привет, - сказала она мне. Я запнулся о свою же ногу и упал в квартиру через порог, ушибив при падении колено, плечо и ободрав еще ухо, непонятно обо что. Незнакомый мужской низкий голос обеспокоенно спросил: - Ушибся сильно? Другой, тоже мужской, с легким ехидством, ответил: - Ничего не сломал, просто лежит, раздумывает…

- Я сошел с ума, - с тихим спокойствием подумал я. Вот так оно и происходит , оказывается… Голоса в пустой квартире, говорящие кошки… К моему лицу на мягких лапках подошла кошка и заглянула мне в глаза. – Вставать будешь? – мягко спросила она. Я ясно видел открывающийся рот, розовый язычок и желтые кисточки на ушах кошки. Осторожно встав на коленки, охнул, когда оперся на ушибленное…

Перед лицом махнуло полами мое кожаное пальто и грудным женским контральто сказало: - Да в своем ты уме, хозяин. Не глюки и не параллельные миры.. Мы тоже думаем, следовательно – существуем. И нравоучительно добавило: - Cogito ergo sum …

- О господи! – в отчаянии подумал я, - Пальто цитирует латынь. О Декарте с ним, может, поговорить?

На подгибающихся ногах я пошлепал в кухню.

- Может быть, это сон? – я до сих пор рассчитывал на это.. Сейчас проснусь… выпью кофе с коньяком.

- Не сон, - за мной в кухню вошла кошка и мягко вспрыгнула на спинку кресла.

- И как же тебя зовут? – тупо спросил я, чтобы услышать свой голос и понять, что я не сплю.

- Кошка.

Я подошел к холодильнику и отшатнулся, когда зеркальный Бош услужливо распахнул передо мной дверцу.

- Коньячка, хозяин? - пророкотал агрегат. Да, пожалуй, - кивнул я. - Сюр, - растерянно билась мысль в башке. И ведь никому не сказать, обхохочут! Из глубины бара услужливо подкатилась бутылка мартини.

Я машинально отодвинул: - Лучше коньяк.

- Ох, простите, - спохватился холодильник.

Звякнула микроволновка колокольчиком «готово» - Неужели и она сейчас скажет мне «кушать подано»? Но микроволновка только деликатно кашлянула.

Я вздохнул, шарахнул полстакана коньяка и выдвинул из духовки подносик с плошками, содержимое которых источало запахи - аппетитные и острые.

Мой вопрос «а кто готовил?» повис в тишине кухни. Видимо, был найден риторическим. Щелкнул музыкальный центр, по кухне разлился бархатный глубокий голос Стива Уандера. Ужин, сготовленный неизвестно кем, я срубал моментально. Все-таки ел только утром. - Включить бы нижний свет, - сонно подумал я. Свет медленно начал гаснуть, оставшись приглушенным. На спинке кресла, сидела, мерцая оранжевыми глазами, Кошка. Шторы, чуть покачиваясь, что-то сонно бормотали, укачивая как шелест дождя. Я сплю, сплю, сплю….

Ночью действительно пошел дождь. Я проснулся оттого, что мой позвоночник щекотал какой-то мех. - Наверно, Кошка, - подумал я во сне и осторожно повернулся, чтобы не задавить ее. Меня обняли за шею теплые руки… Меня щекотал не мех, а длинные женские волосы. - Сон, - улыбнулся я, подвинулся поближе и зарылся носом в гладкую и теплую кожу, пробормотав: - Моя кошка. Женщина вздохнула, устраиваясь в сгибе моего локтя, что-то неразборчиво мурлыкнула.

Утром меня разбудило солнце. Я было взметнулся, вспомнив о работе. Ах да, сегодня же воскресенье, можно выспаться как следует. Но меня убедительно пихнула в бок кровать и произнесла вредным голосом: - Уже десять.. Много спать – провалится кровать.

От неожиданности меня просто подбросило. - Да что же это такое! - я вскочил, и, путаясь в одеяле, выскочил в коридор. Из-за угла выглянула круглая желтая мордочка, потом спряталась. Я прокрался по коридору, словно ниндзя – никого. Заглянул в ванну, потом в туалет. На ванночке с песком восседала Кошка и укоризненно глядела на меня.

- Извини, ради бога, - я смущенно отступил на кухню.

- Доброе утро, Иван Игоревич, - пропела кофеварка, - кофейку? Я плюхнулся на стул, обреченно кивнув: - Двойной, пожалуйста. Музыкальный центр включил Высоцкого: Вдох глубокий, руки шире, не спешите, три-четыре…

Я захохотал - куда мне спешить, доктор Кащенко меня ждет, не дождется. С рапростертыми объятиями. Кофе был великолепным, именно такой, какой я люблю. А я ведь с этой кофеваркой не мог справиться с момента ее покупки. То она меня обдавала паром, то выкипала вода. И кофе пах почему-то машинным маслом. Черт те что…

Тостер выбросил горячий сухарик. На стеклянной тарелке под салфеткой лежал кусок масла со слезой, квадратик джема и кусок ветчины. Я наплевал на свою рухнувшую психику и с аппетитом вгрызся в тостик: сходить с ума – так сытым.

На стене затарахтел телефон. Почему-то по-английски (это корейская-то сборка !) сообщил деликатно: - Вам звонок от Иннокентия. Я не без опаски взял в руки трубку, словно ожидая, что она меня укусит за ухо.

- Вань, а дети у рыбов какие будут, все перемешанные или у каждого свои? - голос Кешки был деловитым донельзя. Он взахлеб битый час мне рассказывал, что там есть «одна девочка», типа их Светки, которая всех гоняет и кусает. А остальные , наверно, мальчики, потому что все терпят и молчат… Закруглил разговор описанием своего нового супер-проекта, по разведению рыбок, продаже их на рынке Москвы, а может, впоследствии, и всей страны и за рубежом. Потом вдалеке послышался голос сестры:

- Клади уже трубку, болтун, мне должны позвонить. Кешик торопливо буркнул: - Ну пока, у меня тут дела важные, - и отключился. Телефонная трубка облегченно вздохнула и подчеркнуто вежливо сказала: - Not a boy, but perpetual radio…

Ко мне на колени запрыгнула Кошка и вопросительно заглянула в глаза. Я рассеянно погладил пушистую спинку и сказал: - Сегодня день релакса. Будем лежать на диване, смотреть футбол и есть чипсы. Кошка согласно мявкнула и легла, свернувшись в клубок, на моем животе…

Утром в понедельник я убежал в контору, поцеловав Кошку в нос и взяв с нее обещание вести себя прилично, вместе с мебелью и одеждой.

В обед мне позвонил мой холодильник и спросил, что готовить на ужин. Я легкомысленно сказал - на усмотрение Кошки. Моя офисная мебель тоже пыталась со мной поговорить, но ее арго я не понимал.

Понедельник выдался дивным. Подчиненные были на редкость покладистыми и схватывали все на лету, решился давний вопрос с должником, потом позвонил радостный коммерческий директор – мы выиграли тендер на строительство гостиничного комплекса. К вечеру нарисовался Сашка, мой бывший однокурсник и деловито спросил, не хочу ли я с ним слиться в пивном экстазе? Я ответил, что сыт по горло пабами и предложил выпить спокойно пива у меня дома. Засомневавшийся Саня стал уточнять - не с Люсей ли будет проводиться данное мероприятие? Она его не любила, как и прочих моих друзей, и даже на совместном ужине в ресторане пыталась внушать, как нехорошо пить пиво и прожигать жизнь. Я успокоил приятеля, и мы выковали с ним планы на вечер.

При уходе с работы, уже в спину мне закричала секретарша Леночка:

- Иван Игоревич, вам тут звонят! Я взял трубку – Люся. Она дрожащим голосом спросила: - Ты меня бросил? Я растерянно молчал.

- Твои телефоны все молчат, и домашний, и мобильный, и рабочий, - уже в истерике кричала она. Или молчат, или женский голос отвечает - такого номера не существует. Иван, что происходит? У тебя другая женщина?

Я только открыл рот, чтобы что-то ответить, как трубка сухо ответила моим голосом:

- Люся, я больше не могу с тобой видеться. И коннект прервался щелчком.

- Вещи решают все за меня. Ну и дела, - в столбняке подумал я и попробовал набрать люсин номер. Оператор-автомат радостно оповестила меня, что абонент в сети не зарегистрирован, а потом переспросила, может ли мне еще чем-то помочь. Я растерянно ответил - нет, спасибо.

Машина радостно бибикнула при виде меня и распахнула дверь, хотя я ее даже с сигнализации еще не снял.

Саня ждал на ближайшей автобусной остановке, махая рукой с зажатым в ней журналом. Плюхнувшись на переднее сиденье, поздоровался: - Привет куркулям. Я ответил: - Привет яйцеголовым.

Саня был программистом от бога, без напряжения он мог бы иметь доходы, если не больше моих, то такие же. Но Александр Астахов был раздолбаем. Его все устраивало в этой жизни, а программы он писал для собственного удовольствия. Жена от него ушла на втором месяце брака, и вот уже 12 лет он наслаждался полной свободой. Убиралась и стирала у него приходящая экономка, а женщин он домой не водил, дабы не пересеклись невзначай три потенциальные невесты.

Затарахтел мобильник. Я не понял, кто отчитался из моего кухонного оборудования: - Пиво в холодильнике, соленая форель, оливки, огурчики – все готово. Отчет сдан. Я засмеялся и ответил: - Отчет принят. Саня вопросительно поднял брови, я пожал плечами.

Дома горел свет и играла музыка. Приятель возмущенно поглядел на меня - мол, обманул, Люся сейчас все мозги прополощет. Мы прошли на кухню, слава богу, мебель не комментировала наше появление. На подоконнике сидела Кошка и невозмутимо помахивала пушистым хвостом.

- Ой, какая желтая прелесть, - заулыбался Сашка, - когда это ты успел завести живность? А что, она у тебя боится оставаться дома в темноте и без звука? Он протянул руку, чтобы погладить ее. Кошка легко и изящно увернулась от протянутой ладони и перемахнула на холодильник. Я почувствовал, что мне было бы неприятно, если бы она мурлыкала от Сашкиной ласки. - Не умничай, - я подтолкнул его в сторону холодильника, - доставай пиво.

После третьей бутылки мы перестали замечать, что телевизор включился без нашего участия, микроволновка пощелкивала дверцей, переключала режимы, что-то разогревая, а форточка открылась сама собой, когда Сашка закурил.

Мы ожесточенно пытались выяснить, почему вселенная расширяется и когда это прекратится. Кошка насмешливо фыркнула разок, когда услышала версию, что это мы сжимаемся, а с вселенной все остается по-прежнему.. Уже к 12 ночи я вызвал Сашке такси, загрузил его тело и помахал ручкой.

- Алкоголики, - вздохнула стиральная машина. - Цыц, - сказал я ей беззлобно. Пока я выходил, чьи то заботливые руки (или лапки?) все перемыли и убрали. Оставалось только принять душ и завалиться в постель, что я и проделал. Спустя миг… минуту… вечность… под одеяло скользнула гибкая тень, и ко мне прижалось нежное горячее женское тело. Я улыбнулся и потянулся к ее губам, хотя на языке у меня вертелся вопрос: а где кошачья шкурка? Впрочем, любопытство такого рода дорого обошлось, помнится, Ивану-царевичу…

Утром, бреясь «Филлипсом» (бритва мне наигрывала попурри из попсы 80-х годов) я пытался понять – что происходит и почему меня мало волнует иллюзорность всего происходящего. Это ненормально – общаться со своей мебелью и ждать ночного превращения Кошки в женщину. Стало быть, меня устраивает весь этот фантазм, и мне не нужна нормальная честная жизнь в браке с обычной девушкой, которая умудряется краситься час, опаздывая на важное мероприятие, которой нужно позвонить на работу 10 раз в день и сказать, как я ее люблю? Которая считает, что мужчину в 35 лет можно еще перевоспитать?

Получается, что так. Я сдернул с крючка куртку (она пискнула – осторожно, порвешь мне вешалку), ключи сами спорхнули мне с полки на ладонь, и открыл дверь. На пороге стояла Люська. С заплаканными красными глазами и опухшим носом. Машинально я отметил, что при заплаканных глазах у девушки великолепно наложенный макияж…

- Нам нужно поговорить, - она решительно отстранила меня и шагнула через порог. - Ты сменил все, от телефонов до замков, - в лицо мне полетела связка ключей , я машинально отклонился, услышал «дзынь» и печальное «ой» моего зеркала.. Люська гневно промаршировала на кухню и окинула ее пристальным взором.

- Так, - констатировала она, - чисто, посуда вымыта, никаких крошек на столе, окна сияют. Ну и кто она?

В кухню неслышно просочилась Кошка. Села у двери и внимательно глядела на мою бывшую блондинку. Люська была в ударе. Мне было поставлено в вину: утрата иллюзий и веры в мужчин, потеря лучших лет своей молодости, измены и пьянство. Кошка зашипела и выгнула спину, Люська схватила с вешалки полотенце и шваркнула в нее скомканной тряпкой.

Я перехватил ее руку: - Остынь, дорогая.

- Ты больше не любишь меня, - кричала она в полной истерике, и дальше уже совсем несусветное: - Я выброшусь из окна, прямо на твоих глазах, чтобы тебе было стыдно! И полетела в комнату, мебель испуганно жалась к стенам.

– Какого черта ты делаешь?! - я пытался оторвать ее руку от створки балконной двери, Люська дергала за щеколду, но щеколда стояла насмерть. Окно сочувственно отражало мое хмурое лицо и ее растрепанную прическу. Наконец я оторвал девушку от двери и усадил на диван. Она всхлипывала и цеплялась за мою рубашку, я гладил ее по голове. Я не знаю, что делают в таких ситуациях мужчины, вариантов не было никаких. Это только поначалу захватывающе и весело, а потом с отношениями, не могущими иметь продолжение, надо что-то делать. Больно, и жалко, и безысходно…

- Отвези меня домой, -Люськин голос звучал надломленно и тихо. Мы молча доехали до ее «свечки», посидели в машине. Если она ждала, что я зайду, то ошибалась.

Я возвращался в растрепанных чувствах. Я понимал, что больше ничего нельзя поделать, я не могу на ней жениться прямо завтра. И никогда не смогу. Потому что не люблю ее.

… Ключ в замке провернулся, и дверь не открылась. Холодея от предчувствия беды, я стал трясти замок. Залетел в квартиру, ожидая ворчливого голоса шкафа-купе: - Куда летим, пожар? Но голосов не было. Кошка меня не встречала на пороге, на кухне было тихо и темно, хлопала только форточка... Я обошел всю квартиру, заглянул под диваны и кресла, вышел на балкон. Она ушла. Не оставив мне ничего. Хотя, какие записки от кошки? Моя квартира была молчащим кладбищем. Я накинул куртку и выскочил во двор. Кис-кис… Кошка, кошка. Мальчик, гуляющий с собакой, следил за мной как за идиотом. Мне казалось, что моя кошка, желтый комок пуха с хвостом, жмется к холодной стене где-то на улице, а мимо топают, топают ноги... Я завел машину, и медленно поехал по улицам, понимая, что мне не найти ее, не найти…

Один раз я выскочил чуть ли не под машину, мне показалось, что у стены сидит моя Кошка.. Но нет, то был желтый мятый пакет. Водитель трехэтажно обматерил меня и обдал фонтаном грязных брызг. Вдруг мне показалось, что она вернулась и ждет меня в квартире, я развернулся и полетел домой. Оказывается, я даже не запер дверь, когда выскочил на поиски. Нет, я остался один.

- Она вернется, - уговаривал я сам себя, - у нее просто дела. Погуляет и вернется ко мне. Или нет, завтра утром я поеду на рынок, найду того мужика в кепке и вытрясу из него признание, где он взял котенка. Я дам объявление в газету – любые деньги за желтую пушистую кошку с оранжевыми глазами. Я верну ее.

Отредактировано Pro Zaek (2010-03-23 12:20:44)