История  страшная № 2.

Она не столько  трагична, сколь  комична. И потустороннего  там  мало. Но вы все-таки гадайте –  было ли  это в реальности,  или  происки  моего шкодливого  воображения.
Итак, верю-не верю.
У меня  был  очень  дружный  курс  в  институте. Специальность  я получала мужскую,  соответственно на  20  человек мужиков  было  шесть  девушек.  Очень  мы любили отмечать  коллективно всяческие  светлые  дни,  начиная  от  дней  рождения и кончая днем Парижской Коммуны или  днем Пожилого  Человека.  Болезнь педагога   приравнивалась  к национальному  празднику. Мальчики   были, в  основном  холостые и неженатые,  но  среди  них  встречались  и  матерые  такие  зубры – с детьми,  женой и  тещей.  И те и  другие  были не  дураки погулять,  одни – в силу  беспечности и  молодости,  другие – чтобы вспомнить  эти светлые времена  беспечности и молодости.
Любимым   местом  наших  танцулек-гулянок  был прилегающий к институту  парк  (типа  детский с каруселями и  кафушками), а, в дальнейшем,    коллектив  рассортировывался   согласно  привязанностям и  пристрастиям. Кто-то шел домой, кто-то  в кино, кто-то на свободную квартиру  предаться  утехам  плоти. Да,  такие  незатейливые   были развлечения  у  студентов  нн-ое  количество  лет назад.  Может быть, золотой  московской   молодежи не понять  таких  растительных  увеселений, но  это  была  юность, которой  плевать  на   подстольные минеты  олигархам.
К  одному  нашему   сокурснику,  Вовусе  Чернову,  мы  обожали  ходить более всего,  ибо у него  была  роскошная фазенда,  в которой  он  периодически  скрывался  от  трудностей семейной  жизни с  двумя  детьми,  женой-милиционером и  тещей-чумой.  Фазенда  представляла  из себя  приличный  по площади коттедж  с  садом,  колодцем  и  огромным   кавказцем  во  дворе – теща боялась  собак.
Мы наизусть  уже знали  график   дежурств   жены-милиционера и грамотно сопоставляли  его  с нашим расписанием,  высчитывая,  с каких    занятий  мы  можем позволить себе  сорваться.   Особенно  удавались  зимние  вечера    или    гулянки  поздней  осени  в  умирающем   на  зиму  саду -  красном,  желтом,  шуршащем,  с   лиственным  ковром  под  ногами  и  запахом   яблок, тронутых морозом.
Тот  наш  банкет  был в январе.  Мы отмечали сдачу  зимней  сессии. А  заодно   новый год,  рождество и день рождения  Вовуси, который  был Козерогом, как сейчас помню.   Спиртное  было  закуплено  в обычных количествах,  но оно,  по обыкновению,  закончилось  быстро,  и Вовуся, с отчаянным  жестом «гуляем,  братва!»  выкатил  из   погреба  питьевую флягу  с домашним вином  на  40  литров.  Это  был  апокалипсис   нашего  развлекательного  сезона.  После  водки  перейти  на  брагу  домашнего изготовления…   Как говорили  древние  латиняне  -  «понимающему довольно».
Я по тем  золотым  восемнадцатилетним  временам   не пила,  ибо  было невкусно. Водка   драла  рот  горечью,   брага  пахла вообще  каким-то  хлевом,  полусухое и  сладкое вино  кончалось быстрее, чем  начиналось.
Первым  на браге  сломался мой  одноклассник, который  отродясь не  пил  спиртного. То ли подумал, что винцо  слабенькое,  то  ли вместо компота ему  кто-то налил   вина,  но,  обернувшись к нему   как-то  раз  с   просьбой  передать   лимонада, я  обнаружила  его  тихо спящим  на  кушетке. И тут оргия  покатилась под откос:  девчонки  танцевали  какой-то немыслимый  стриптиз на столе  и  требовали  затопить  баню, мужики  пытались  объясняться в любви, а потом  переходить  к  более  тесной  интимной программе,  хозяин  же  вдруг непонятным  образом  исчез.
Нас  это  не  смущало никоим образом. Пока  кто-то не обнаружил  при попытке выйти  в сад, что    огромный  кобель  Хан  носится  вокруг дома  по саду   без привязи, как  Годзилла  по ночному Нью-Йорку.  Продолжать  дальше  историю наших   попыток  прорваться на свободу?
Хозяин  нашелся  в спальне  мирно  спящим и не  реагирующим ни   на какие  аргументы, типа   похлапывания по   щекам,   обливания  водой   и   криков  в  ухо.  Коллективная ночевка в  его  доме тоже не входила  в наши планы.  Мы  стали  ковать  стратегии  освобождения  из  плена -  партизаны  в брянских  лесах.   
Самым  смелым  предлагалось   дразнить    собаку  в дверную  щелку,  а   прочим  покидать  суверенную территорию  через  задний  ход  по  заснеженному  саду. Экзотика,  как она  есть.
Дверь  подперли  тремя   самыми   крупными  мужиками,  которые  рычали, гавкали и  всячески  отвлекали  на себя    кобеля.   Дело осложнялось  тем, что  не все  могли перемещаться на своих  ногах   (брага это  вам не  молоко  с огурцами). Сначала   тела  безвременно  уснувших  одевали и паковали  для переноски.  Потом  относили  к  забору, весьма высокому, в человеческий   рост, и  сгружали в  снег,  как  мешки  с  яблоками.  После   отгрузки   тел приступили  к  их эвакуации.  Девочки  в  отгрузке  участия не принимали, и вообще,  были навеселе,  поэтому  стояли  рядом, хихикали и   делали язвительные  замечания.  После   траспортировки   спящих,  через   препятствие  начали  перекидывать  теток. Думаю,  все  могут  себе представить  это шоу -  накрашенные   дамочки  в сапогах  на  шпильках,   норковых  шубках,  коротких  юбках   лезут  через  забор, подпихиваемые  снизу крепкими  мужскими   дланями.   Последними  эвакуировались  те, кто  держал  дверь. И я. Потому  что была сердобольной и   наводила  в его доме порядок, представив, что сделает с  Вовусей  жена,  если  обнаружит   подобный  бедлам – сорванные  шторы с окон  (из них пытались соорудить  кому-то  юбку взамен порванной),   чей-то лифчик в  хозяйской  спальне,  гору  грязной посуды   на столе. И я, блин, как добрая  самаритянка,  давай  ему  наводить  марафет  в  доме.
Потом  нам  дали отмашку –   мол,   народ  целиком  просочился  на улицу  без потерь,  и можно покидать  дзот.  И тогда  мы – три мужика и  я - стали  думать, как   проделать этот марафон по саду    без потерь  органов.  Держать  дверь  одному  человеку  было нереально, собака  была силищи  медвежьей.    Решили  бросить  Хану   пакет пельменей, которые нашли  в  холодильнике,  и остатки    холодца, который с брагой  почему-то не пошел.  Бросили  с  другой  стороны   дома  из окна,  а потом   стали кричать  тем, кто  уже  был за забором, что  теперь  их очередь  отвлекать пса.
Я думаю, у Хана за всю его предыдущую  жизнь (да и последующую)  не было такого количества  нервных потрясений, как в  эту ночь.  Он,  даже  не взглянув  на  холодец, умчался   облаивать  подзаборников, а мы  собрали   ноги   в руки   и   огородами, огородами   прокрались   к   точке   переваливания  через  забор. Сначала  бросили  меня  в  шесть рук,  потому  по одному  стали подтягиваться  и   перепрыгивать сами.  Третий   парень  был  не сильно  худеньким, поэтому   подтягивание  ему  давалось  с трудом…  Он пыхтел и сопел, как кабан   под   корытом,  к тому  же  очень мешал  толстенный  зимний  тулуп.  Мы его  подбадривали   тихими    слоганами «Меньше надо  есть»  и  «Реже надо пить», и   Вася  почти  уже  вылез, перекинув  ногу   на нашу сторону…
Но тут вдруг, издав  придушенный  писк,  он  исчез  с  забора, как подстреленная с ветки  куропатка.  Мы думали, что  у него просто  перевесила  вдруг  кормовая часть,   и  он упал в снег, но  это  был  Хан,  который  явно  понял, что  в саду творится  что-то нечистое. Бесшумными прыжками   он  подлетел  с тыла   к   висящему  Васе  и   дернул   зубами   за подол  тулупа. 
Чтобы  посмотреть,  что  там    волкодав творит с Васей,  нужно было лезть  снова на  забор. Мужики переглянулись  и  замялись.  Я, понятно дело,  для   монтажных работ  тоже не годилась,  поэтому  я   нашла в  заборе   щель пошире и попыталась  рассмотреть,  что там  Хан  делает  с Васей.  Было  довольно  ясно  от   яркой   луны,   поэтому  действо    было  освещено   мертвенным  белым светом, как   сцена   в  Малом театре. Похолодев, я  увидела,  что   кобель  рвет  тело,  лежащее  ничком,  и   отплевывается    темными  кусками.   Причем  Вася  лежит совершенно неподвижно,  а  возле него в  сугробе   расплывается  огромное    темное  пятно.
- Мальчики, -   в ужасе  сказала  я    своим  напарникам,  топтавшимся  у забора, -   он его  на части  просто  пластает!  И  там  море крови!
Мальчики   переглянулись,  вздохнули и  стали совещаться,  что делать, а я  их подгоняла и кричала,  что  Васю сейчас  просто  пустят  на фарш.
Наконец   подошла остальная  гоп-компания,  которая поняла,  что   часть  аръегарда  явно  задерживается. Они все   махом  протрезвели  и   начали  отвлекать    собаку,  бегая  вдоль  забора  и  стуча по ней палками.   Хан  наконец  бросил  бедного  Васю  и начал  бросаться  на   хлипкую  ограду,  а  девочки  визжали  и кричали, что сегодня полнолуние, и  кавказец  обязательно  вырвется  и  сожрет нас всех.
Посмотрев  снова  в  щелку ,  я  увидела, что  живой  Вася  (слава те господи!)  ползет   к бане, стоящей  неподалеку. А  за ним по снегу  тянется   темная. Почти  черная  полоса.
Я клялась  небесным  силам , что если Вася  останется  жив -  я больше  никогда  не буду  ходить  в гости  к  людям,  держащих волкодавов.
Вообщем, Вася  дополз до бани, и  забаррикадировался   в ней. 
И тут  пришла  с дежурства  жена. Это самая страшная  часть моего рассказа.  Ну  вы понимаете.  Она  разогнала  всех по домам,  освободила  Васю и дала  ему   фуфайку, чтобы он смог дойти до дома  и не поморозить  яйца.
К  счастью, пострадал  только  его натурально-овчинный  полушубок, который  драл  Хан,   бутылка    браги,  (на утренний посошок), которая   раскупорилась от тряски  и медленно проливалась в процессе  ползания  Васи по снегу  и  васино   достоинство. Моральное.
С Вовусей  жена  сначала    скандалила, потом разводилась, а потом  забеременела  третьим ребенком и   ход на   его фазенду  нам  был  плотно  закрыт.
Видимо,  Бог услышал  мою молитву.

Отредактировано Pro Zaek (2010-03-29 18:05:13)