Я подцепила викой лист зелёного лечеса с сыром и задумалась. На ум пришёл случай десятилетней давности, когда по дороге в Сочи разбился автобус с моими однокурсниками, участниками КВНовского движения. Та горная дорога к морю пользуется дурной славой ещё с романовских времён, а в скалу, на одном из наиболее каверзных повторотов, врезана парсуна на библейскую тему, которая называется «Господи, пронеси».  В той автокатострофе не выжил ни один –  университетский автобус слетел с «серпантина» и, кувыркаясь, упал в пропасть... Почему я вспомнила о той трагедии именно сейчас? А потому, что лично слышала, как факультетский секретарь, в полголоса,  чуть ли не озираясь по сторонам, говорила кому-то из наших о том, что в день, когда случилось это горе, в окна деканата ломились белки. Откуда бы им взяться посреди, что называется «бетона, стекла и асфальта», в центре города, да ещё на карнизе шестого этажа?! И тем не менее, белки там были.
Я искоса посмотрела на мужа. Уныло уставившись в свою тарелку он без особого аппетита дожёвывал овощное рагу с грибами и выглядел далеко не самым счастливым (очевидно, его рационализм всё же взял верх над эмоциями, и он уже успел пожалеть о своей недавней откровенности).
- Знаешь, а у меня тоже есть история, - начала я исключительно из побуждений доброй воли и желания подбодрить близкого человека, -  очень не люблю её вспоминать, но тебе расскажу. Если только ты принесёшь пожевать чего-нибудь сладенького и попить горяченького, - быстро добавила я, так сказать «пользуясь ситуацией»,  – считай, что мне нужно собраться с мыслями.
Муж поднял глаза, в которых просматривалось нечто похожее на смесь любыпотыства и лёкой иронии, но спорить не стал.  И уже через несколько минут, когда на столе перед нами ароматно задымился крепкий чай в толстобоких красных чашках, я начала свою историю:
- Случилось это лет пятнадцать назад или около, но, тем не менее, тот вечер я помню как сейчас. То, что я расскажу – правда от начала и до конца, но если ты не поверишь и решишь в услышаном усомниться, предлагаю обратиться к двум свидетелям. Я имею в виду мою маму и жену её брата Людмилу, и они подтвердят всё слово-в-слово, - «если, конечно, захотят», подумала я, так как знала, что обе женщины, до глубины души шокированые произошедшим, со временем стали от своих «свидетельских показаний» открещиваться, дабы не вносить смуту в ряды своих многочисленных родственников, до которых таки дошли отголоски этой странной истории. -  Итак, тёплым майским вечером, пятнадцать лет тому как, мама попросила меня забросить все дела насущные и встретиться с ней в доме Валерия, её брата. В то время Валерий очень сильно болел – он служил технологом на военном заводе и периодически имел дело с ядовитыми веществами, что вышло ему «боком» и в прямом и в переносном смысле – у дядьки отказали обе почки. На момент моего рассказа он лежал в госпитале, и вся его семья считала дни и часы до операции по пересадке донорского органа, который всё никак не привозили. С дядькой и его домашними я никогда не была близка (скажу больше – вся мамина родня меня крепко недолюбливает, что, впрочем, у нас взаимно ), и в другой ситуации в дом Валерия и Людмилы я бы не пошла, но в тот день выпендрёж был не уместен, к тому же я собиралась не «к Валерию и Людмиле», а сопровождала маму, которая была очень расстроена плачевным состоянием брата. На этом пункте я специально заостряю внимание, так как в моей истории он будет играть если и не ключевую, то далеко не последнюю роль.
Встретившись с мамой в паре кварталов от дядькиного дома я поняла, что поступила правильно: она выглядела удручённой и явно нуждалась в моей поддержке. «Какое горе! – Сетовала она, во время нашей безрадостной прогулки. – Он же совсем молодой! Как несправедливо! Знаешь, он ещё подростком в химию влюбился – родители жаловались, что из дома пропадают градусники. Оказалось, что это Валерка их таскал, чтобы посмотреть, как прыгает ртуть, которую он потом собирал в стеклянную банку...» Я слушала маму в пол-уха, недовольно морщась от воспоминаний о том, как дядька ещё в детстве обижал меня своим невниманием, шумел и  отчитывал за обычные детские шалости, при этом постоянно подчёркивая, какими милыми растут его собственные дети (мои ровесники). И тем не менее, зла маминому брату я не желала и была действительно рада, когда открывшая нам дверь Людмила счастливо сообщила, что, во-первых, Валерий чувствует себя значительно лучше, во-вторых, сегодня вертолётом медицинской авиации, наконец-таки, доставили почку, а столь долгожданная операция  запланирована на следующее утро.
Видимо, дядькиным жене и сестре хотелось обсудить что-то «с-глаза-на-глаз», а потому, оставив меня в зале, примыкавшем к кухне и просторному холлу, они уединились в дальней комнате. Делать мне было абсолютно нечего, разве что болтать ногами и озираться по сторонам. Со своего углового кресла я отчётливо видела распахнутую настежь    кухонную дверь и часть посудной полки, густо заставленную теткиной коллекцией керамических блюдец, а ещё прихожую, которая своими размерами могла сопреничать с питомником для молодых жеребят. – Громадная прихожая-холл с пола до потолка была обита светлым деревом, все её шкафы и шкафчики утоплены во вместительные ниши, наглухо закрытые деревянными же дверцами. Единственными украшениями помещения служили разве что старые, ещё дореволюционные часы, доставшиеся дядьке от родителей, да узкое длинное зеркало, отражевшее всё ту же стену, обшитую матовой вагонкой.
Минут через пять этого вынужденного «высиживания не понятно чего», в который раз обводя скучающим взлядом пространство дядькиных хором, мои глаза уловили какое-то странное движение в зеркале.  Это было именно «движение внутри», а не отражение внешнего объекта - зеркало словно затуманилось и пошло рябью, и мне показалось, что оно само создаёт  смутные расплывчатые очертания , возникающие в глубинах стекла. Движение в зеркале отдалённо напоминало воронку речного омута, смертоносный водоворот,  увлекающий неумелого плавца на дно; дрожь в зеркале завораживала и пугала, заманивала, мутила рассудок и отнимала силы. В какой-то миг мне даже показалось, что моё созние начинает существовать автономно от тела, стремясь попасть в серебристую воронку, заглянуть в неё поглубже, а сама я превращаюсь во что-то вроде резинового шарика, из которого выпустили воздух. Это было ужасно и восхитительно одновременно.  – И тем не менее, нечто внутри меня, та самая часть разума, которую называют самосохранением, подсказывала, что смотреть нельзя, ни в коем случае нельзя! И  я её услышала. – Собрав всю волю, положенную мне природой, я отвела глаза... Последнее, что показало мне зеркало, напоминало сгусток серого тумана, вырывающийся из воронки и уходящий в стену напротив.  Меня словно ледяной водой окатили: я завизжала, перекрикивая громкий и, какой-то торжественный бой старых настенных часов,  отсчитывающий пять по полудни.
Испуганные моим воплем тётка и мама выскочили из дальней комнаты. Не помню, что я говорила, но со слов мамы знаю, что отчаяно тыкала пальцем в зеркало, рыдала, а из моих всхлипов и оборванных фраз они смогли понять лишь то, что в дом проник кто-то посторонний, чьё отражение я заметила в зеркале.  Разумеется, они осмотрели все комнаты, проверили двери и окна, но ничего особенного не обнаружили.
- Наверное, ты испугалась кота, - Людмила ободряюще похлопала меня по плечу. – Он у нас пушистый, серый и толстый. Вот его то ты и... – тётка запнулась на полуслове. – Нет, это не кот. Я ещё утром отдала его соседской девочке, пока Валера болеет мне не до зверушек.
Мама и тётка тревожно переглянулись:
- А ещё часы. Они же били, да? Странно. Мы их вообще не заводим, они слишком громкие. Так, девочки, что-то мне тревожно, - тётка засуетилась, и я заметила, как мелко затряслись её руки, - пойду ка я к Валерочке.
- Я с тобой, - решительно сказала моя мама, и уже через каких-нибудь пять минут, мы прощались на ближайшем перекрёстке.
Всю дорогу домой я думала об увиденном , лихорадочно перебирая в голове  все возможные разумные объяснения .  В конечном итоге, я уговорила себя, что всё было лишь тяжёлым кошмарным сном, чёртовой игрой фантазии, вызванной усталостью и атмосферой общего переживания о дядькином здоровье. На этом я и успокоилась.  К сожалению, мой самообман длился совсем не долго и был разрушен внезапным телефонным звонком (хотя, таким ли внезапным?). Глухим усталым голосом, в котором я с не без труда распознала мамины интонации, телефон сказал, что моего дядьки больше нет. Он умер от остановки сердца в пять часов вечера.

Отредактировано Матильда (2010-03-31 15:10:13)

Когда рассказ был готов, я вспомнила о "Бежин луге", хотя ассоцияция с Кингом дла меня комплимент даже при том, что я не люблю сравнений и сопоставлений. Ты, кстати, читала его документальную книгу о творчестве и о том, как надо писать рассказы? - Любопытная книга во всех смыслах, хотя и сделана в виде мемуарного "салата" с вкраплениями методических рекомендаций о построении текстов и проч. Что-то вроде "Майн кампф" по-Кинговски.

Я тоже о таких снах читала, даже помню где, - книга называлась "Таинственные явления человеческой психики", автор Васильев. Книга была написана ещё до Второй мировой, она несколько противоречит современному взгляду на структуру и сущность нашего сознания, но тем не менее, читать очень интересно. Васильев (профессиональный психиатр) приводит пример одного композитора, который пришёл в театр на премьеру своей оперы. Он чувствовал себя неважно, устал и проч., а потому заснул сразу, как только занял своё место в ложе. Во сне он видел оперу - оценивал игру актёров, слушал музыку (свою), аплодировал музыкантам... в антракте сходил с женой в буфет... затем снова вернулся на своё место и досмотрел постановку до конца... Вдруг он услышал, как его кто-то толкает в бок. Это была жена, которая заметила, что неприлично так громко храпеть, к тому же на премьере собственной оперы. - Иными словами, всё было сном, а проспал он несколько минут (к моменту пробуждения только-только увертюру исполнять начали). Так вот за эти минуты он увидел весь спектакль от начала до конца, что по времени укладывалось часа в два, а то и больше)))

Отредактировано Матильда (2010-04-01 23:52:24)

Моё обещание рассказать, что да как было на самом деле, остаётся в силе)))

Крис, этот тип сновидения имеет специальное название. - Если вспомню, то напишу